Летний ангел - Страница 51

К оглавлению

Быстрее.

Звук копыт. Или?

Она бежит вперед.

Наконец-то лес кончается.

Вот и парковка.

Ее машина — единственная.

Никаких преследователей.

Она кидается в жаркий салон «сеата».

А что, если это всего лишь косуля?

Кто-то следил за мной в лесу.

«В этом я уверена», — думает Линда Карлё, заводя машину и уезжая прочь.

Но что это было?

Звук копыт, исчезающий в лесу. Темнота, пробирающая до поджилок.

28

Площадь Стураторгет залита искусственным светом из ресторанов и окружающих домов. Гостиницы и кафе выставили столы и стулья прямо на асфальт и тротуарную плитку, раскинув над ними огромные балдахины, от которых разговоры гостей превращаются в едва различимый гул, полный радости и предвкушений чего-то приятного.

Начало одиннадцатого.

Народу много, несмотря на воскресенье.

Воздух по-прежнему раскален, но люди решились выбраться из своих убежищ, тоскуя по запотевшим стаканам с огненной жидкостью. Со стороны Огатан доносится шум и гам, по всей улице сплошные кабаки, и в другое время года там частенько случаются драки по вечерам. Газета «Корреспондентен» исписала метры бумаги о насилии в этих заведениях, но, с другой стороны, люди иногда должны давать выход эмоциям, а для полиции даже удобно, что все источники беспокойства собраны в одном месте. «Мы всегда знаем, откуда ждать неприятностей», — думает Малин, глядя в сторону ресторанов.

Там наверняка нет никого знакомых.

А если даже там случится сидеть человеку, которого я знаю, совсем не факт, что мне захочется встречаться с ним или с ней.

Зак высадил ее возле дома, и под холодными струями душа она почувствовала тоску по Туве, по Янне и Даниэлю Хёгфельдту, захотелось позвонить ему, позвать к себе, обсудить то, что произошло за день.

Он помог бы ей снять стресс.

Но он не отвечал на телефонные звонки, поэтому она пошла и прилегла на кровать Туве, притворяясь, будто охраняет сон дочери, которая на самом деле находится на другом конце земного шара, в раю, вблизи от сумасшедших смертников со взрывчаткой.

Постельное белье пахло Туве. И Малин расплакалась. Разрыдалась самым примитивным образом по поводу того, что все так вышло в ее отношениях с Янне, с самой собой, и о том невысказанном, что увидела Вивека Крафурд, едва взглянув на нее. Но потом Малин поступила так, как поступала обычно. Загнала внутрь слезы и грусть, встала и вышла из квартиры. Одиночество всегда ужасно, но некоторые его формы хуже всех остальных.

Все эти люди, сидящие в уличном кафе. Звон бокалов. Снующие туда-сюда официантки. Жизнь в летнем Линчёпинге не замерла, хотя жара и зло делают все возможное, чтобы втоптать радость в грязь.

«Что же мне, пойти и сесть среди других?»

Малин стоит неподвижно, отдаваясь этому тихому вечеру.

Зло. С чего оно начинается?

Площадь перед глазами превращается в вулканическую породу, между плитами сочится расплавленная магма, черные смертоносные ручейки. Зло, скрытое в сути человека, которое история иногда приводит к извержению — в определенном месте, в одном человеке, в нескольких людях. Иногда ты сам становишься злом или подходишь к нему настолько близко, что ощущаешь его дыхание, и вдруг понимаешь, что твоего лица касается воздух из твоих собственных легких. Злая воля, страх. Однажды, выпив чересчур много виски, Янне сказал ей, что война — суть человеческой природы, что мы все на самом деле стремимся к войне, что Бог есть война и насилие — начало всех начал, а весь мир — одно сплошное насилие, боль, которая исчезнет только вместе с человеком.

— Мы все хотим войны, — сказал Янне. — Зла не существует. Это выдуманное слово, нелепая попытка подобрать название насилию, которое неизбежно проявится. Ты, Малин, вы, полицейские, всего лишь собаки-ищейки, нюхаете и писаете вокруг, пытаясь противостоять очевидным вещам.

Магма льется по ногам людей, попивающих пиво на площади в этом маленьком городе, в этом крошечном уголке мира.

Я стою здесь.

Я должна обнять насилие, полюбить его, как люблю то, что мне дорого. Зло не имеет звука и запаха, его нельзя потрогать, и вместе с тем оно во всех запахах, звуках и впечатлениях о мире, с которыми соприкасается человек.

Девушка, закопанная в землю.

Парень, которого запинали до смерти после вечеринки.

Студентка, которую разорвало на тысячу кусков взрывом в автобусе.

Бомба, зарытая в песке среди пляжного рая.

Я отказываюсь, отказываюсь, отказываюсь верить тебе, Янне.

Но ты видел войну.

Выпить пива на площади?

Нет.

Ваше единение не для меня.

Не сегодня.

«Я как Бэтмен, — думает Малин. — Человек с собственными проблемами, который пытается защищать других».

Она идет дальше по улице Хамнгатан в сторону ресторана «Гамлет». В воздухе ощущается едва уловимый дым лесных пожаров. Заведение открыто; она садится у стойки бара, чувствуя себя вполне уютно среди темных деревянных панелей, которым не один десяток лет.

Из посетителей здесь только она да несколько тихих алкоголиков за столиком в углу — пиво здесь дешевое.

— Привет, инспектор! — кричат они ей.

Она кивает им, и в это же время на стойку перед ней приземляется пиво.

— Двойную текилу, — говорит она бармену.

— Будет сделано, Малин, — отвечает он и улыбается. — Подходящий сегодня вечер?

— Ты себе даже не представляешь, до чего подходящий, — отвечает она.

Даниэль Хёгфельдт отключил телефон, закончил статью об убийстве в завтрашний номер, потом зашел в помещение для совещаний в редакции и тяжело плюхнулся на неудобный стул.